Неточные совпадения
Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз
вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и
вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим после того, как испортил порученное мне дело
сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь, как это могло огорчать меня. То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
Молодая девушка
вздрогнула, побледнела, крепко, не по своим силам, сжала мне руку и повторила, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы: «Александр, не забывай же
сестры».
Князь
вздрогнул и отшатнулся; Иван Федорович остолбенел;
сестры нахмурились.
Дамы высшего круга, забыв приличие, высунулись из лож — и так прошло все явление довольно тихо; но когда привели детей, Эйлалия кинулась в объятия мужа с каким-то потрясающим душу воплем, так что
вздрогнула вся толпа; с
сестрой управляющего палатой государственных имуществ сделалось дурно.
Я стал рассказывать ей, как воспитывали меня и
сестру и как в самом деле было мучительно и бестолково наше детство. Узнав, что еще так недавно меня бил отец, она
вздрогнула и прижалась ко мне.
Как-то вечером я тихо шел садом, возвращаясь с постройки. Уже начинало темнеть. Не замечая меня, не слыша моих шагов,
сестра ходила около старой, широкой яблони, совершенно бесшумно, точно привидение. Она была в черном и ходила быстро, все по одной линии, взад и вперед, глядя в землю. Упало с дерева яблоко, она
вздрогнула от шума, остановилась и прижала руки к вискам. В это самое время я подошел к ней.
Павел, как бы пробудившись от сна,
вздрогнул; потом, увидев, что это была
сестра, обнял ее, крепко поцеловал, утер слезы и пошел к матери.
Я
вздрогнул: это были почти те же самые слова, какие я слышал в Твери от
сестры Волосатина, которой я написал и послал свое глупое письмо. Ненавистное воспоминание об этом письме снова бросило меня в краску, и я, продолжая стоять с поникшею головою перед моей матерью, должен был делать над собою усилие, чтобы понимать ее до глубины души моей проникавшие речи.
По выражению лица и по тону
сестры Владимир Семеныч понял, что его фельетон не понравился ей, и чуть ли не первый раз в жизни в нем
вздрогнуло его авторское чувство. Не без раздражения он ответил...
И теперь, когда мы все, давно привыкшие к канонаде, разговаривали и смеялись, почти не слыша ее,
сестра Каменева сидела с бледной, рассеянной улыбкой, прислушивалась и слабо
вздрагивала при каждом пушечном выстреле.
Елена Афанасьевна
вздрогнула и даже отшатнулась от своей двоюродной
сестры.